«Умирало до 12 человек в сутки». Вспышка коронавирусной пневмонии глазами реаниматолога
«Было страшно. Лежат пациенты, разговаривают. Мгновенье, и человека нет. Реанимация не помогает. Умирало до 12 человек в сутки». Так врач анестезиолог-реаниматолог Мурат Дарибаев описывает события, которые происходили в его больнице в середине лета 2020 года. Тогда казахстанские медучреждения столкнулись с небывалым наплывом людей, больных пневмонией. Мурат ежедневно боролся за жизни пациентов. К несчастью, в этой же борьбе он потерял родного человека, заменившего ему отца. Корреспондент Tengrinews.kz записал рассказ врача о событиях лета.
Мурату 29 лет. Когда по стране был объявлен режим ЧП, он работал в реанимационном отделении БСНП в Алматы. Учреждение было определено провизорным, куда привозили людей с подозрением на коронавирус.
«К нам в отделение поступила пациентка. Предварительно у нее взяли анализ на COVID-19 и ждали результат. Она разговаривала, на мои вопросы отвечала. Вдруг начались осложнения. Тут же внезапная остановка сердца. Около 40 минут мы проводили реанимационные действия, но все безрезультатно. Констатировали смерть. Через время приходит положительный результат на коронавирус. Спасло нас только то, что все мы были в защитных костюмах. Конечно, после этого все, кто контактировал с пациенткой, сдали анализы. К счастью, результаты были отрицательными. Но уже тогда меня посетили тревожные мысли, что что-то начинается. Это была первая смерть в нашей больнице от коронавируса», — вспоминает молодой врач.
По словам нашего героя, март, апрель и май в больнице были относительно спокойными. Да, поступали пациенты. Иногда были потери. Но загруженность не отличалась от той, что была до карантина. Никто из врачей представить себе не мог, с чем им придется столкнуться уже через пару месяцев.
Лето, которого не было
«В июне начался внезапный наплыв людей. У большинства был один и тот же диагноз — пневмония. Никогда мы не сталкивались с тем, чтобы поступало так много людей с пневмонией. Мы даже первое время не могли понять, что происходит», — делится Мурат Асылбаевич. Некоторых пациентов он помнит до сих пор.
«Это была бабушка. Она находилась в реанимации, но состояние было стабильным. Помню, как зашел в палату этой пациентки, чтобы проверить состояние. В какой-то момент она говорит : «Сынок, что-то в груди жмет». В следующую секунду она делает вдох… и все. Остановка сердца и дыхания. Около 50 минут мы пытались ее реанимировать (по современным медицинским протоколам реанимация проводится минимум 30 минут — прим. автора). Без результата. Она умерла», — рассказывает о том случае врач.
По словам реаниматолога, болезнь не щадила никого. В больницу попадали дети, молодые парни, беременные женщины.
«Поступила беременная молодая девушка. Тоже пневмония. Срок беременности был больше половины. Ухудшение за ухудшением. К несчастью, она вскоре умерла. Вместе с плодом. Выяснилось, что у нее был пневмосклероз (образование рубцовой ткани в легких из-за перенесенной болезни — прим. автора) на основе длительного хронического заболевания легких. То есть ее легкие и так были повреждены задолго до того, как она к нам поступила. Но об этом она не сообщила врачам», — делится Мурат Дарибаев. И тут же вспоминает про еще одну поступившую к ним в отделение беременную девушку.
«Пациентка 95-го года рождения. 23-я или 25-я неделя беременности. Тоже пневмония. Из-за ухудшений произошел выкидыш. Пришлось делать аборт, что чревато на таком позднем сроке. Она, к счастью, осталась жива, но больше уже не сможет иметь детей. Хорошо, что у нее уже есть дети. А если бы это была ее первая беременность? Даже представить страшно, как бы она это пережила», — рассуждает врач.
В один из дней нашему герою позвонила его тетя, которая сообщила, что заболел ее муж — дядя Мурата. Они заменили ему родителей, которых он потерял в автокатастрофе 14 лет назад.
«Я был уверен, что он выкарабкается»
«Когда дядю доставили к нам в больницу, у него сразу взяли анализ на коронавирус. Он уже плохо себя чувствовал, но мы стабилизировали его состояние. Как мне казалось, все было нормально. Но тут пришел положительный результат, в нашей больнице ему оставаться было нельзя, и его увезли в инфекционный стационар. Среди тех, кто за ним там приглядывал, были и коллеги из нашей больницы, которых на время карантина туда перевели. В одну из ночей ему резко стало плохо, и дядю подключили к аппарату ИВЛ. Даже тогда я был уверен, что он выкарабкается. Помню, как утром мне позвонил мой коллега… а я ведь знаю, как сообщают о смерти. Я сразу все понял», — делится врач.
«Я, привыкший сообщать людям о том, что их родственника не стало, так и не смог набраться смелости и сказать о смерти дяди его жене — моей второй маме. Передал ей это через родственников. Мне тогда было очень тяжело», — признается Мурат Асылбаевич.
К тому времени умерших от коронавируса уже разрешали хоронить на обычных кладбищах. Прощальные церемонии если и проводились, то с минимальным количеством людей. Соблюдение санитарных правил во время похорон Мурат взял на себя. Для всех привез средства защиты. Следил, чтобы никто не приближался к телу умершего.
«Увидеть дядю я дал только его жене и маме, при этом я не подпускал их ближе двух метров. Строго это контролировал. Бабушка мне тогда еще сказала: «Это же мой сын, можно я его поцелую на прощанье». Было тяжело, но мне в такие моменты приходилось быть жестким. Я ей тогда ответил: «Может, я тебя сейчас сразу вместе с ним похороню?!» Потому что, если бы я тогда дал слабину, через пару недель я бы опять кого-то из родственников хоронил. И даже тогда я во время разговора кого-то из родни услышал такую фразу: «Зачем все это, защищает тут нас от несуществующего вируса». Представляете?» — возмущенно говорит врач.
«Мгновенье, и человека нет»
Когда Мурат вернулся на работу, по его словам, началось самое страшное. Люди умирали один за другим. В сутки реанимационное отделение регистрировало до 12 смертей. Для сравнения — такое количество умерших в обычные дни едва набиралось за несколько недель.
«Лежат пациенты, разговаривают между собой, отвечают на вопросы врача. Мгновенье, и человека нет. Реанимационные действия не помогают. На резидентуре, на интернатуре нас психологически готовили к тому, что мы будем терять пациентов. Но нас не готовили к тому, что мы будем терять по 12 человек в сутки…» — вспоминает те дни врач.
«В один из дней к нам поступила пациентка, которая была очень похожа на мою родную маму. Даже год рождения у нее был тот же. Анализ на коронавирус у этой женщины был отрицательный, но была пневмония. Около недели все было нормально. И вдруг у нее начались ухудшения. И в какой-то момент она буквально у меня на руках умерла. Мы сразу же начали проводить реанимационные мероприятия. А в голове крутился только один вопрос: неужели я еще одну такую же прекрасную женщину теряю? Я ведь перед этим пообещал ей, что все будет хорошо. Уверен, она запомнила эти слова. То же самое я обещал дяде. Как? Как я вообще мог такое им всем обещать? Полтора часа я пытался реанимировать эту женщину. Я плакал и пытался реанимировать ее. Не спас. А я ведь отличник, все самые новые знания брал на вооружение. Я чувствовал себя таким беспомощным…
Настал момент сообщать об этом ее дочери. Девушка, которая несколько дней назад благодарила меня за то, что я помогаю ее маме, в тот момент, кажется, была готова меня убить. После всех этих случаев я дал себе слово: больше никому и никогда не буду обещать, что все будет хорошо», — вспоминает врач.
Но было много и тех, кого удалось спасти. У некоторых шансов на то, чтобы выжить, почти не было.
«Был один пациент с критическими показаниями. Дома его ждали дети. Он мог умереть в любой момент. Помню, как максимально плотно прижимал кислородную маску к его лицу. Даже кричал на него, чтоб он дышал. В итоге его все равно пришлось интубировать (ввести трубку в трахею — прим. автора). Может, у него какая-то своя счастливая звезда. Но он остался жив. Не знаю, с какими невидимыми силами я тогда боролся, но победу одержал. Или эти самые силы дали мне победить… Но я давно сделал для себя вывод: хоть сколько ты борись, если вселенная решила забрать человека, она его заберет», — резюмирует свой рассказ Мурат Асылбаевич.
Указом Президента страны от 14 сентября Мурата Дарибаева наградили медалью «Халық алғысы».
Сейчас он работает в реанимационном отделении другой больницы.
«Все положенные нам надбавки мы получили. Но после пережитого я хочу сказать, что не нужны эти надбавки. Может, это пафосно прозвучит, но я просто хочу спокойной жизни для нашего народа, для своих родственников. Хочу спокойной работы — как раньше. Я дядю потерял, который мне был вместо отца. Другой коллега потерял тетю, другие — дедушку или бабушку. Многие из нас кого-то потеряли. И это страшно. А еще страшнее то, что, обладая знаниями, борясь на передовой, мы не могли спасти даже своих родных».