«Жди меня»: Три любовных истории из женской тюрьмы

Не редкость, когда женщины ждут мужей — кто-то был семьей еще до приговора, кто-то познакомился по переписке… Но есть ли мужчины, способные ждать жен из колонии? Есть, пишет Qostanay.TV со ссылкой на Sibnet.ru.

В жаркий летний день на территории ИК-9 немноголюдно. Большая часть осужденных женщин работают на швейном производстве, остальные заняты хозяйственным обслуживанием бараков, столовой.

В России женских колоний немного, поэтому в ИК-9 отправляют не только из Новосибирской области, но и из других городов Сибири и даже Урала.
Наши героини – из Новосибирска, Тюмени и Тобольска. Юная девушка, опытный дизайнер и мама ребенка-инвалида – все эти женщины оказались в колонии за распространение наркотиков.

Осужденные (кроме одной) попросили не показывать их лиц, не называть фамилий и других личных данных, поэтому мы оставили только имена и истории от первого лица.

Екатерина

Кате 24 года, она приехала из Тюмени. Распространяла наркотики параллельно с официальной работой в торговом центре. Девушку осудили на семь с половиной лет, до освобождения осталось меньше половины. В 20 лет, когда она получила срок, у Кати уже был ребенок, но с его отцом она отношений не поддерживает.

– Будучи еще дома, я пришла устраиваться на работу в торговый центр. Там работал мальчик Влад. Мы просто с ним общались, ничего даже не предсказывало. Общались, общались. Пока шло следствие, я не говорила ему ничего. Потом начались суды. Сказала, что меня могут посадить. Он даже не знал, чем я занималась.

Меня посадили. Сначала в письмах предлагал выйти замуж. А мы не встречались, не были парой, парнем и девушкой. Просто были друзьями по работе. Писал письма, а я говорила, что мне не до этого всего.

Потом он приехал с моим папой на свиданку и сказал папе: «А вы спросите у Кати, она замуж за меня пойдет?» Потом Влад приезжал ко мне сам на короткие свиданки через стекло, просто посидеть, поговорить. В итоге настоял, и мы расписались. Здесь у нас была регистрация, наряжались, приезжали мои мама с сыном.

Сын живет с моей мамой. Влад приезжает, играет с ним, проводит время, праздники вместе отмечают. Сын потом рассказывает: «Ой, мама, мы с Владом ездили туда-то, он мне подарил то-то». Он его папой не называет, просто Влад.

Я ему звоню абсолютно каждый день, будь то день или вечер. Вроде не о чем поговорить, а вроде и всегда найдется. На длительные свидания не приезжает. (Катя плачет) Тяжело самой. Сейчас еще и карантин, нужны справки. Будут послабления – будет попроще. Пока выделываюсь. (Смеётся)

Нет сомнений в нем. Он, как бы сказать, семейный. Как-то ругались, я ему говорю – ты иди тогда куда-нибудь, а он мне говорит – а зачем, если есть ты? Бывают и ссоры, да. То у него на работе что-нибудь, тут тоже нервы постоянные.

Влад живет один, работает администратором в магазине. Сначала просто товар раскладывал, потом его повысили. Он такой трудоголик, всегда работает, работает. Но если я ему скажу приехать на свиданку, он все бросит и приедет.

Девочки удивляются здесь. Говорят, что я ненормальная. Четыре года, ты зачем издеваешься, говорят… На прочность проверяю.

Ольга

Ольге 37 лет, до колонии она занималась компьютерным дизайном. В поисках новых впечатлений начала употреблять наркотики, потом и распространять. В заключении Ольга уже почти три года, до свободы осталось больше пяти.

– Знаем мы друг друга с 15 лет. Когда мы с Сашей познакомились, мы были в том же возрасте, в котором сейчас наша дочь. Долго были друзьями, у нас были общие интересы, оба изучали дизайн, компьютеры, программирование. Вместе учились, планы на жизнь себе представляли очень похожие.

В возрасте около 20 лет решили связать свою жизнь друг с другом. Когда мне был 21 год, у нас родилась дочь. Долгое время жили вместе, продолжали учебу, строили карьеру. Потом, видимо, потому что сошлись очень юными, мы развелись. Очень много лет были в разводе. Тем не менее, продолжали вместе воспитывать дочь, советовались, принимали какие-то решения.

Каждое первое сентября, где бы мы ни находились, с кем бы ни были, мы ехали в школу, вместе поздравляли нашу дочь Алису. Когда она уходила в школу, мы с Сашей каждый год шли в одно и то же кафе «Лакомка», покупали кофе, пироженки. Даже если у нас были какие-то половины, никто слова не говорил, все знали – это традиция, с которой нельзя спорить.

А потом, спустя годы, я попала сюда. И кроме номеров телефона мамы и дочери, это был единственный номер, на который я захотела позвонить. Он был удивлен. У него тогда были отношения, причем уже давние. Он знал, что я здесь, просто не думал, что я позвоню. Хотя все эти годы мы постоянно созванивались, он из моей жизни никуда не девался.

Но когда мы созвонились и он задал вопрос, почему так, я ему объяснила, что у меня нет ни малейшего желания ни с какими друзьями, знакомыми общаться. То, что я искала, все это время было рядом. И нужно было оказаться вдали от всего, чтобы это понять.

Буквально через месяц, может быть, два, он разошелся со своей гражданской женой. И все, теперь они с дочкой живут вдвоем, ждут меня. Она окончила девятый класс, поступает в колледж, теперь у нее к району привязки нет, не обязательно жить у бабушки из-за школы.

У Саши прекрасная карьера. Он уже повышение получил, пока я здесь сижу. Это что-то из области программирования, очень какие-то глубокие дебри, я даже точно не скажу, чем он занимается. Связано с компьютерными системами.

Честно говоря, временами жалею, что мы расставались. Были постоянные какие-то поиски чего-то нового. А зачем что-то искать, если ты уже все нашла?

Саша постоянно упоминает, что в моей области компьютерного дизайна, я рекламщик, появилось очень много возможностей, что мне как можно быстрее нужно выходить, прямо есть чем заняться. Меня будет и художественный планшет, и все что угодно ждать. Осталось только выйти, посмотреть на новые возможности компьютерных технологий и начать работать.

Елена

Елена работала поваром в гостиничном комплексе в Тобольске. Там она познакомилась с сотрудником службы безопасности Тимуром. Елена утверждает, что наркотики появились в ее жизни уже после свадьбы и рождения ребенка, в декрете. Ее осудили почти на 10 лет, от срока осталась примерно половина.

– Когда дочке исполнился год, я сюда попала. Как мне на тот момент казалось, это (наркотики) был выход. На самом деле, это не выход, а оправдание. Легкий путь снять какие-то проблемы. Я находилась в отпуске по уходу за ребенком. Она у меня инвалид – врожденная расщелина твердого и мягкого неба.

Психологическая травма была. Я себе вопрос задавала – почему у меня такой ребенок родился? Я очень переживала, как муж к этому отнесется, что вдруг как-то не так… Но он, на самом деле, отнесся нормально. Как-то, видимо, я оказалась слабее.

Когда за мной пришла полиция, реакция мужа, конечно… Была не очень. Наверное, все шло к расставанию. Говорил, что не нужна ему такая, раз я вот так поступила. Не жилось мне хорошо, все в таком духе.

Меня посадили. Когда я была в ИВС и СИЗО, он приезжал на краткосрочные свидания. Поддерживает до сих пор. Ребенок живет с ним и с моей мамой. Каждые три месяца мне положено длительное свидание. Муж стабильно ездит на них из Тобольска.

С дочкой мы не видимся. Полину увозят каждые три месяца в Екатеринбург на стационарное лечение, постоянно идут реабилитационные программы. С нее как с тепличного растения пылинки сдувают, болеть нельзя, должны быть всегда хорошие анализы. А сюда ехать только в один конец 1,5 дня. Если продует, заболеет, нарушится курс лечения.

Я для нее мама Лена. Она меня не помнит, но фотографии дома висят, ее хорошо учат. На Новый год, например, она у меня заказала игрушку с мультиками. Я перевожу деньги, моя мама покупает и говорит – вот, тебе мама Лена подарила. Я потом звоню по видео, спрашиваю, где игрушка, а она мне – так это же ты купила! Мама Лена, спасибо! Вот таким путем, чтобы какие-то запоминающиеся вещи были.

У меня в данный момент цель – выйти отсюда, наверстывать упущенные годы с ребенком. Не очень страшна потеря мужа. Как бы… Мужики все не перевелись. Все-таки самая большая потеря и ошибка в жизни – что ребенка нет рядом.

С мужем у нас на данный момент хорошие отношения. Он меня ждет, он меня поддерживает. Мы разговариваем о том, что, когда я выйду, там уже время покажет. Мы не строим планов, что вот я выйду, и мы начнем строить дом, нет. Естественно, мы попробуем пожить сначала, а там – как получится. Даже если что-то пойдет не так, мы в любом случае останемся друзьями, у нас ребенок общий.

Жди меня

Тем временем женщинам на швейном производстве, чтобы работалось веселее, включают радио. Из динамиков доносится Земфира:

Жди меня, мы когда-нибудь встретимся заново, жди меня, обреченно и, может быть, радостно…
Жди меня, в этом городе солнце как станция…
Как бы не сгореть мне, как бы не сгореть…
Жди меня, я когда-нибудь выйду из комнаты, жди меня, я приду этой осенью, кажется…
Жди меня, за меня там все молятся, жмурятся…
Как бы не сгореть мне, как бы не задеть их…

Полина Разуваева