«Если я умру, не плачь». Памяти погибших от коронавируса казахстанцев
Сегодня, 13 июля, в стране объявлен день траура по умершим во время пандемии: люди скорбят по ушедшим от них близким. О тех, кого с нами уже нет, в материале Tengrinews.kz.
Это произошло в Алматы, в Центральной городской клинической больнице — в той самой, где массово заразились медики. Но речь пойдет не о враче, а о простом лифтере учреждения, 59-летней Гайни Амреевой. Женщина скончалась 14 мая от коронавируса. Ее младшая дочь Айгерим Амреева рассказала, как все было.
«Она жила в общежитии для сотрудников больницы, специально предоставленном на время карантина. 11 апреля она сдала тест, он был отрицательный. Мы к этому серьезно не относились, думали, все это игра какая-то. Мама чувствовала себя нормально, мы с ней созванивались каждый день.
17 апреля я позвонила, она сказала, что их забрали посреди ночи ребята в РВ-90. Я говорю: «Зачем? Почему? У тебя же отрицательный». Она сказала: «Как контактную». На второй день ей уже начали давать таблетки, сделали тест и рентген.
И только на третий день, 19 апреля, ей стало хуже», — вспоминает она.
Кашель, хриплый голос, боли в суставах — на такие симптомы пожаловалась Гайни Амреева своей дочери. Тогда же стало известно о пневмонии, вспоминает Айгерим Амреева.
26 марта 2020 года в Казахстане сообщили о первой жертве коронавируса. Скончалась 64-летняя жительница Акмолинской области.
«С этого времени я как-то старалась звонить ей чаще, поднимать ей настроение. Хотя сама страшно паниковала, и она чувствовала, что я плачу. Она говорила: «Не плачь, доча, если я умру, не опускай рук, не плачь никогда. Возьмешь пенсию мою и разделишь со старшей сестрой. Я говорю: «Мам, зачем такие слова говоришь? Сама возьмешь».
23 апреля я звоню, у нее телефон отключен. 24-го дозвонилась до больницы, врач сказала: «В общем, Айгерим, она в тяжелом состоянии, в реанимации. Подключили к аппарату ИВЛ». С этого дня общалась с врачами, приносила все необходимое: подгузники, мази, питание, еду», — делится дочь.
По ее словам, 6 мая у ее матери случился инсульт, она впала в кому, позже, не приходя в себя, скончалась. Это произошло 14 мая в 18.00.
«Я поехала туда, стучала в окна и рыдала, была сама не своя. Врачи вышли, сказали, что у нее сердечная и почечная недостаточность, сахарный диабет были, и предупредили, что в 9 часов вечера уже будут вывозить, надо искать имама.
Имама они нашли сами, я привезла сына и сестру, и мы поехали за ритуальной машиной с сопровождением. Проехали через пост. Ехали по Капшагайской трассе. Где-то около 23.00 мы приехали в это место. Яма для мамы была в четвертом ряду первая», — вспоминает Айгерим.
Она рассказывает, что в тот вечер был сильный дождь и гроза. Во время церемонии Айгерим разрешили подойти поближе к гробу матери.
Ее положили в закрытый гроб из фанеры. Я подошла и говорю: «Мам, почему ты такая маленькая, гроб такой узкий, маленький, мама ты же не такая… Пусть бог тебе простит все».
Имам начал читать молитву. Дождь усилился, начался сильный ветер, гроза, когда ее опускали. Я подошла и бросила землю, и в этот момент резко закончился дождь. А мне вдруг стало жутко холодно. Парни начали закапывать», — со слезами на глазах вспоминает Айгерим.
После похорон женщина отправилась в общежитие матери и удивилась тому, что там обнаружила.
«Нашла ее тумбочку. Там лежала бумага, на ней написано «Мои долги», магазин, аптека, друг, 20 тысяч, 46 тысяч, 150 тысяч. То есть она знала, куда шла. Документы все лежали тут же. Свидетельства, договор кредитов — она все это собрала. Старые документы там же, даже документ о расторжении брака. Написала, что ей поступили 42 500, и оставила код и где забрать. И свой дневник. Она знала, что я войду первой в комнату», — говорит она.
Однако Айгерим все еще не может отпустить эту ситуацию. По ее словам, здесь много странных и загадочных моментов.
«Когда мама умерла, охранник мне сказал, что ее перепутали, якобы была еще одна женщина с такими же инициалами. И вообще, я и сама думаю, что ей стало хуже из-за таблеток, а заболела она уже после того, как ее положили к больным. Она жила в общежитии ЦГКБ, 14 и 15 апреля мы с ней созванивались, она была дома. А когда получила выписку из больницы, там говорится, что ее забрали 14 апреля», — рассуждает она.
Алматинка Толганай Сембаева потеряла сразу двух близких людей: 73-летнюю мать Акзаду Мамырбаеву и 42-летнюю сестру Гаухар Саудобаеву.
«Первой заболела сестра. Ее забрала скорая с двусторонней бронхопневмонией. Она умерла в реанимации под ИВЛ. В базу ее записали как COVID-19, но результаты анализов у нее были отрицательные, перед тем как в морг отправить, тоже отрицательный результат. Если сопоставлять факты, то это точно был коронавирус. Она именно задыхалась, сначала кислородные подушки поставили, потом забрали в реанимацию», — рассказала она.
Гаухар Саудобаева ушла из жизни 26 июня. Следом 2 июля умерла ее мать Акзада Мамырбаева.
«Мама умерла дома. Скорая приехала и констатировала остановку сердца. У мамы по КТ было поражение легких. Это был однозначно вирус. Вообще, у меня мама 13 лет лежала после инсульта, у нее отказала правая сторона. Гаухар смотрела за ней. Когда маме мы сообщили, что умерла ее дочь, ей стало хуже, поднялась температура, кашель. К слову, все, кто был с ней рядом, тоже потом болели, но никто из них не проходил теста, потому что к этому времени уже начался ажиотаж, да и не до анализа была», — говорит она.
Имена и истории многих жертв пандемии, возможно, мы никогда и не узнаем. Но каждая из них пропитана печалью. Ведь эти люди, которых забрала болезнь, были чьей-то семьей, были частью нашей страны.